Митрофорного протоиерея Алексия Русецкого вполне справедливо можно назвать легендарным пастырем Церкви Христовой, так как «география» служения этого незаурядного священника и «масштаб» его личности обширны. Соединив в своей жизни приходское служение в мирное время на белорусской земле и пастырское служение на полях сражений в годы Первой мировой войны и последующей гражданской смуты, протоиерей Алексий Русецкий в результате политических потрясений, обрушившихся на Россию в первой половине XXвека, очутился далеко за пределами родных мест, а в силу природных дарований явился активным и нерядовым участником многих событий того времени. Поэтому личность этого пастыря в последнее время привлекает внимание историков. Изучением биографии протоиерея Алексия Русецкого занимались исследователи как из белорусского города Пинска: А.Л.Ильин и Е.А.Игнатюк, так и В.А.Шулдяков из далекого российского Омска. Наш интерес продиктован, прежде всего, тем, что в жизни Александро-Невского храма г. Пружаны и истории Православия на пружанской и кобринской землях, он, несмотря на непродолжительный период пребывания, оставил заметный след, на чем хотелось бы остановиться поподробнее. Кроме того, в событиях, связанных с деятельностью протоиерея Константина Пилинкевича, он принимал непосредственное участие, являясь преемником последнего по управлению Пружанским благочинием. Однако начнем все по порядку.

Протоиерей Алексий Антонович Русецкий родился 17 марта 1871 г. (по ст. ст.) в с. Мокраны Лунинецкого уезда Минской губернии в семье православного священника, что предопределило его дальнейшую жизнь. Русецкий пошел по традиционному пути, характерному для выходцев из духовного сословия в XIX веке. Первоначальное образование он получил в Слуцком пятиклассном духовном училище, а затем в Минской духовной семинарии, после окончания которой в течение четырех месяцев исполнял обязанности псаломщика в с. Бучатине Слуцкого уезда. В 1897 г. Алексий Русецкий сочетался браком с Анной Когачевской, происходившей также из священнической семьи. 25 июля 1897 г. его рукоположили в сан священника и назначили настоятелем Старчицкого храма Слуцкого уезда (1).

6 мая 1905 г. священник Алексий Русецкий был переведен в с. Еремичи Новогрудского уезда (в настоящее время входит в состав Кореличского района Гродненской области), где в большей мере раскрылись его выдающиеся способности. Ему удалось организовать в этом небольшом селении отдел Минского православного народного братства во имя Животворящего Креста Господня, насчитывавшего более 150 членов. О масштабах приходской деятельности священника Алексия Русецкого красноречиво говорили достигнутые результаты. Так, подводя итог работы, отец Алексий отмечал в своем выступлении 8 февраля 1911 г. на съезде братства в г. Минске, что за прошедший год состоялось 75 религиозно-нравственных бесед, на которых присутствовало в общей сложности 30 000 человек, что в среднем составляло 400 человек на каждой беседе. В Православие было обращено 2 католика, 2 раскольника, 2 еврея и предотвращено 1 отпадение от веры. Отдел братства построил новую школу, на которую собрали 6 000 рублей, а также были собраны 1036 рублей на другую церковно-приходскую школу. Эти факты свидетельствовали об авторитете священника среди прихожан, его энергии и проповедническом таланте, благодаря которым он сумел организовать и вдохновить сельчан на деятельность в пользу Православной Церкви. В том же 1911 г. священник Алексий Русецкий создал Общество потребителей «Братство», которое поставляло местным жителям различные товары дешевле, чем евреи, цепко державшие в своих руках торговлю и вытягивавшие последнюю трудовую копейку из крестьян-белорусов. Благодаря участию Русецкого, в 1911-1912 гг. в Еремичах проходили курсы для крестьян по молочному хозяйству. В конце 1912 г. отдел братства создал Общество трезвости, выступившее с ходатайством о закрытии винной лавки в селении. Сотрудничал отец Алексий с газетой «Минское слово», в которой помещал свои статьи (2).

В годы Первой мировой войны для священника Алексия Русецкого начался новый этап жизни – он был мобилизован на Западный фронт и назначен полковым священником 8-го Сибирского казачьего полка, состоял на этой должности с 15 марта 1915 г. по 23 февраля 1918 г., а 20 марта 1916 г. стал благочинным 2-ой бригады Сибирской казачьей дивизии, совмещая обязанности благочинного и полкового священника 8-го Сибирского полка. В боях под г. Праснышем на территории Польши он был ранен. О воинских заслугах пастыря свидетельствовали полученные на фронте бооевые награды: ордена св. Анны 2-ой и 3-ей степени и св. Владимира 3-ей и 4-ой степени (3).

После Октябрьского переворота отец Алексий вместе со своим казачьим полком был передислоцирован из Западного фронта в Сибирь и оказался в г. Петропавловске Омской губернии. Так, в результате революционных событий в стране белорусский священник оказался в далеком и неизвестном для него крае. В это время город захватили большевики. Отец Алексий, как и его однополчане, не принял новой власти. Являясь убежденным монархистом, он включился в борьбу с большевиками, став одним из инициаторов создания полулегального «Союза православных братчиков и сестриц». Официально Союз являлся просветительной и благотворительной организацией, которая собирала пожертвования для помощи раненым, беженцам и заключенным. Трудами Русецкого было открыто 83 отделения Союза и собрано 23 000 рублей (4).

В целом же «Союз православных братчиков и сестриц» являлся оппозиционной организацией и вел работу по устранению советской власти. С этой целью отец Алексий совершал опасные для жизни миссионерские поездки по Омской епархии и убедительностью своего слова сумел поднять воинский дух казаков. Полковник П.П.Иванов-Ринов, бывший командир 8-го Сибирского казачьего полка, возглавил восстание, благодаря чему удалось изгнать из г. Петропавловска большевиков. В июне 1918 г. он создал в г. Омске 2-ой Сибирский Степной корпус. На должность благочинного 25 июня полковник П.П.Иванов-Ринов пригласил священника Алексия Русецкого, с которым вместе прошли фронтовыми дорогами Первой мировой войны, тем самым по достоинству оценив организаторский талант, смелость и мужество пастыря. После освобождения от большевиков г. Тюмени и г. Екатеринбурга на базе Степного корпуса была создана Сибирская армия, которую возглавил возведенный в чин генерал-майора П.П.Иванов-Ринов. Отец Алексий Русецкий стал Главным священником Сибирской армии, пребывая в этой должности с 31 августа 1918 г. по 25 июня 1919 г. (5).

В ноябре 1918 г. священник Алексий Русецкий принял участие в Соборном совещании членов Всероссийского Поместного собора, создавших единый центр церковного руководства на Востоке России – Временное высшее церковное управление (ВВЦУ), которое проходило в г. Томске. Когда же на этом совещании епископ Томский и Алтайский Анатоний (Каменский) в своем резком слове возложил вину за развал Российской империи на армию и военное духовенство, священник Алексий Русецкий возмутился такому необоснованному и огульному обвинению, смело выступив с горячей речью. «Вы обвиняете военное духовенство в разложении армии, – говорил он. – Но кто из вас, обвинители, видел нас, когда мы годами сидели в сырых окопах под градом пуль и снарядов, когда мы гнили в болотах, когда нас травили удушливыми газами, когда нас заедали паразиты, когда мы, сидя в земле, месяцами не видели солнца, когда мы на чуждых нам полях Польши и других фронтах совершали томительные переходы без воды, в пыли и грязи, не досыпая и не доедая месяцами. Вы знаете, обвинители, сколько военных священников убито, ранено, контужено, сколько томится в плену? Обо всем этом вы забыли. В то время вы сидели дома и только ждали от нас подвигов. Мы их совершали: об этом скажет история. И вот как вы нас благодарите за наши подвиги, раны и болезни…». В этих словах не было пафоса, в них содержалась историческая правда: военное духовенство разделило все тяготы и опастности фронтовой жизни вместе со своей паствой – солдатами и офицерами Русской императорской армии. Разрушение же империи и предательство Родины началось не в воюющей и истекающей кровью на полях сражений армии, а в тылу. Соборное совещание приняло замечания священника Алексия Русецкого и не опустилось до сведения счетов. Также на этом заседании был определен статус Главного священника Сибирской армии как должностного лица, находившегося в каноническом общении с Временным высшим церковным управлением. Ему было предоставлено право назначать священников в подразделения действующей армии из состава приходского духовенства с согласия епархиальных архиереев (6).

В это же время 18 ноября 1918 г. в г. Омске адмирал А.В.Колчак сверг власть эсеровской Директории и объявил себя Верховным правителем России. От лица военного духовенства священник Алексий Русецкий приветствовал Верховного главнокомандующего адмирала А.В.Колчака. Сибирская армия была реорганизована, однако отец Алексий сохранил свою должность Главного священника. 13 декабря 1918 г. (по н. ст.) он обратился к духовенству с пастырским посланием «Военному духовенству Сибирской армии», в котором говорилось, что «на нас, военных священниках, лежит долг возродить и оздоровить армию и спасти Родину…», поэтому «мы, пастыри, первые должны проявить высшую степень доблести, мужества и самопожертвования» (7). 30 декабря 1918 г. Высшим временным церковным управлением священник Алексий Русецкий был удостоен сана протоиерея и награжден крестом с украшениями на Георгиевской ленте (8). (Крестами на Георгиевской ленте награждались только военные священники, проявившие личное мужество и отвагу на полях сражений).

8 марта 1919 г. отец Алексий, как Главный священник Сибирской армии, в поздравительном письме выразил благодарность адмиралу А.В.Колчаку за освобождение от большевиков г. Осы Пермской губернии. В ответ от Верховного правителя была получена телеграмма следующего содержания: «Оса. Протоиерею Алексию Русецкому. Благодарю Вас и жителей Осы за выраженные чувства. Твердо верю, что освобожденное от гнета большевиков население города Осы поможет нашей доблестной Армии и впредь в ее самоотверженной борьбе за светлое будущее единой России. Адмирал Колчак». В освобожденных районах отец Алексий организовывал работу с местным населением. Известно его «Пастырское обращение к рабочим Мотовилихинского завода» от 4 июня 1919 г. (по н. ст.), в котором автор указывал, что большевики – это «самые заклятые враги всего русского народа», «изменники и предатели нашего Отечества», ведущие страну «к неминуемой духовной и политической гибели». Особое внимание в послании уделялось вопросам веры и гонениям на Русскую Православную Церковь, которые проявились в первых декретах советской власти об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, поставивших Православную Церковь вне закона. Это привело к закрытию, осквернению храмов, изъятию святых мощей, издевательствам и убийству духовенства. Возмущение автора послания вызвало сообщение, взятое из советских газет, об установлении большевиками в г. Тамбове памятника Иуде Искариотскому. «Это ли не безумие…, – писал он, – Это ли не оскорбление русского народа и всего православного мира… Это ли не вызов Самому Господу нашему Иисусу Христу…» (9).

Энергичную настойчивость проявлял отец Алексий Русецкий в борьбе с антирелигиозной и сектантской пропагандой. По его требованиям был запрещен в г. Омске и г. Екатеринбурге прокат фильма «Отец Сергий», снятый по одноименной повести Л.Н.Толстого как «кощунственного и оскорбительного для религиозного чувства православных людей». Большое значение придавал Главный священник Сибирской армии печатному слову, что требовало значительных средств. Например, 3 июля 1919 г. им было получено 6 000 рублей на «оздоровительную литературу для армии» (10).

22 июля 1919 г. приказом Верховного правителя Сибирскую армию разделили на две армии, которые вместе с Западной армией составили Восточный фронт. С этого времени протоиерей Алексий Русецкий занял должность Главного священника Восточного фронта и исполнял возложенные обязанности до 15 марта 1920 г. В его подчинении состояло около 2 000 церковно- и священнослужителей. Он руководил деятельностью военного духовенства в армии адмирала А.В.Колчака подобно тому, как это совершали: в армии генерала А.И.Деникина – бывший протопресвитер военного и морского духовенства императорской армии Георгий Шавельский, в армии барона П.Н.Врангеля – епископ Вениамин (Федченков). Протоиерей Алексий Русецкий явился одним из участников создания добровольческих формирований «Дружин Святого Креста» для защиты православной веры (11).

Осенью 1919 г. Восточный фронт был разгромлен Красной армией. Причиной поражения послужило предательство чешских войск, которые за золото выдали адмирала А.В.Колчака большевикам. Остатками Белой армии в условиях суровой сибирской зимы от г. Барнаула и г. Новониколаевска до г. Читы был совершен беспримерный и героический 2000-килиметровый переход, получивший название «Великий Сибирский поход» с неофициальным прибавлением «Ледяной» (12). Протоиерей Алексий Русецкий принял участие в этом знаменитом походе, за что был награжден знаком отличия военного ордена «За Великий Сибирский Поход» 1-ой степени (терновый серебряный венок с золотым мечем на Георгиевской ленте без банта) за № 153 (13).

Перед отречением от власти и последующей гибелью адмирал А.В.Колчак назначил казачьего атамана Г.М.Семенова главнокомандующим армии Восточной Сибири, который в январе 1920 г. в г. Чите учредил правительство Восточной окраины. В новых условиях протоиерей Алексей Русецкий сохранил свою должность, являясь с 15 марта 1920 г. по 1 июля 1921 г. Главным священником Войск Российской Восточной Окраины (14).

Первоначально японцы оказывали поддержку атаману Г.М.Семенову, а после заключения 17 июля 1920 г. Гонготского соглашения с большевиками до 15 октября того же года вывели свои войска из Забайкалья. После ухода союзников противостоять Советской России и удерживать собственными силами ранее занятую территорию было невозможно, поэтому началась эвакуация белогвардейских войск на юг, вначале к китайской границе, а затем и в Китай. Отец Алексий переехал в г. Харбин. Обосновавшись в центре Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) г. Харбине, где жило много русских эмигрантов, священник Алексий Русецкий стал работать законоучителем (преподавателем Закона Божия) в семилетней русской торговой школе и с прежней энергией включился в церковную и общественную жизнь. По его инициативе 21 сентября 1921 г. состоялось собрание русских эмигрантов, на котором был организован беженский приход и создан комитет по строительству Покровской церкви (15).

Около пяти лет прошло с тех пор, когда отец Алексий, взяв с собой жену и оставив на попечение своим родственникам трех дочерей, отправился в далекую Сибирь. За эти годы село Еремичи и другие родные места Западной Белоруссии, согласно советско-польскому мирному договору, заключенному 18 марта 1921 г. в г. Риге, отошли к Польскому государству – Второй Речи Посполитой. Устав от скитаний на чужбине и переживая за детей, супруги Русецкие решили вернуться на Родину. С этой целью отец Алексий в марте 1922 г. из г. Харбина отправил на имя Георгия (Ярошевского), митрополита всех православных церквей в Польше, прошение с просьбой назначить его на одно из вакантных священнических мест в митрополии и исходатайствовать визу на право въезда в родную Минскую губернию с пересылкой ее в г. Триест польскому консулу (16).

В июле 1922 г. протоиерей Алексий Русецкий официально демобилизовался из армии. После завершения всех дел, он вместе со своей матушкой в конце лета покинул Китай и отправился в Европу. Совершив длительное путешествие на корабле, 8 сентября 1922 г. Русецкие прибыли в г. Триест (Италия). Однако при обращении в польское посольство выяснилось, что ни визы на въезд в Польское государство, ни назначения на приходское служение не имелось. Отец Алексий вынужден был на некоторое время переехать в Югославию – Королевство сербов, хорватов и словенцев, где проживало много переселенцев из России. Особенно дружественное отношение к русским эмигрантам было в единоверной Сербии, благодарной за покровительство и защиту в годы Первой мировой войны. В г. Новый Сад Русецкий выступал перед эмигрантами с лекциями, в которых рассказывал о белом движении в Сибири. Эти выступления имели особую ценность, так как произносил их живой очевидец и активный участник описываемых событий, что вызывало большой интерес у слушателей, переживавших за происходившее в России и питавших надежду на ее возрождение, а также свое возвращение домой. В Сербии протоиерей Алексий Русецкий получил покровительство и помощь от митрополита Антония (Храповицкого) – видного богослова, одного из кандидатов на патриарший престол во время Поместного Собора 1917-1918 гг., возглавлявшего Русскую Православную Церковь за границей. Вероятнее всего, что в резиденции митрополита в Сремских Карловцах он нашел себе приют(17).

19 мая 1923 г. протоиерей Алексий Русецкий написал прошение на имя епископа Пинского и Новогрудского Пантелеимона (Рожновского), в котором повторил свою прежнюю просьбу о назначении на какой-нибудь приход во вверенной ему епархии и ходатайстве на получение визы на въезд в Польшу. Обратный адрес он обозначил следующим образом: «Сербия. Карловицы. Митрополиту Антонию для передачи мне». К прошению прилагалось ходатайство епископа Камчатского Нестора (Анисимова), известного миссионера народов крайнего Севера, с которым Русецкий был знаком по г. Омску и г. Харбину, и удостоверение за № 153 о награждении его знаком отличия военного ордена «За Великий Сибирский поход» 1-ой степени (18).

Епископ Пантелеимон (Рожновский) польскими властями был отстранен от архиерейской кафедры, поэтому возвращение Русецкого домой и назначение его на приходское служение зависело от помощи нового управляющего епархией, епископа Александра (Иноземцева). Просьба о возвращении на Родину была услышана, и протоиерей Алексий Русецкий с матушкой прибыли в Польшу, где наконец-то встретились со своими двумя дочерьми: Ксенией – 20 лет и Галиной – 18 лет, которые с этого времени стали жить с родителями. Третья дочь, девятнадцатилетняя Лидия, вместе со своим мужем проживала в г. Минске, находившемся на территории СССР (19).

23 мая 1923 г. протоиерея Алексия Русецкого назначили настоятелем Ястрембельской Никольской церкви Барановичского повета. Естественно, что направление на деревенский приход такого видного и опытного пастыря, каким являлся отец Алексий, было временным решением. В этот же период в г. Пружаны обострились отношения государственной польской власти к православному духовенству, а над благочинным протоиереем Константином Пилинкевичем сгустились «тучи». Для урегулирования ситуации 6 августа 1923 г. протоиерея Алексия Русецкого перевели в г. Пружаны настоятелем Александро-Невского собора. Временно исполнявшего обязанности настоятеля священника Стефана Шамардина переместили на должность клирика (второго священника) собора. А после отстранения польскими властями в конце декабря 1923 г. протоиерея Константина Пилинкевича от обязанностей благочинного, протоиерей Алексий Русецкий стал благочинным 1-го округа Пружанского повета и в этом качестве был участником необычного события, произошедшего в пределах вверенного ему прихода (20).

Дело в том, что 12 января 1924 г. (по н. ст.) в д. Городняны Пружанского повета в доме местного жителя П.К.Бунаты чудесным образом обновилась Иверская икона Божией Матери. (Об этом событии более подробно будет рассказано в последующей истории, а в этом очерке остановимся только на деятельности Русецкого). Отец Алексий, как опытный пастырь и церковный администратор, провел тщательное расследование этого явления, опросил всех 10 свидетелей произошедшего чуда, среди которых были и католики, и записал их показания в присутствии комиссии, состоявшей из диакона, псаломщика и нескольких прихожан. Впоследствии им также были документально оформлены факты исцелений от Городнянской иконы. Предусмотрительно принятые меры позволили в будущем защититься от клеветы в адрес православного духовенства со стороны иноверцев, стремившихся опорочить факт чуда. Затем, получив благословение епископа Полесского и Пинского Александра (Иноземцева) и добившись разрешения местной польской власти в лице Пружанского старосты, отец Алексий организовал торжественное перенесение обновленной иконы из д. Городняны в Александро-Невский собор г. Пружаны. При этом он сумел провести его с большим размахом и торжественностью, на высоком духовном и молитвенном уровне. Это мероприятие привлекло множество народа, что позволило ему стать значимым событием в жизни не только Пружанского благочиния, но и всей Полесской епархии. Отметим, что многочисленные богослужения с небольшими перерывами длились 24 часа. Начались они 9 февраля в 17.00. в доме Павла Бунаты, где находилась икона, и продолжались до 6.30. 10 февраля в воскресный день, после чего состоялся торжественный крестный ход с обновленной иконой, который длился до 12.00. Закончилось все в 16.30. после Божественной Литургии и молебна с акафистом, которые отслужили при участии всего прибывшего духовенства в Александро-Невском соборе. Протоиерей Алексий Русецкий докладывал правящему архиерею: «Богомольцев было так много, что весь город был переполнен верующими людьми с разных мест. Картина была неописуемая, момент – редко переживаемый…» (21).

Энергичная деятельность протоиерея Алексия Русецкого обратила пристальное внимание и вызвала недовольство со стороны польских властей. Уже с первых дней после назначения в г. Пружаны он встретил самое неприязненное отношение к себе со стороны поветовой администрации и, в первую очередь, Пружанского старосты Носля, которое выражалось в мелочных придирках и интригах. Повинуясь наставлениям епископа Александра (Иноземцева), полученным перед направлением в г. Пружаны, Русецкий старался терпеть и не обострять отношений. Однако это не могло длиться бесконечно. Поводом к серьезному столкновению с властями послужил жилищный вопрос. Александро-Невский соборный приход имел в центре города рядом с храмом собственные дома, построенные еще в дореволюционные времена, с тремя квартирами: для диакона, псаломщика и церковного сторожа. При попустительстве предшественника Русецкого на посту настоятеля священника Стефана Шамардина, действия которого отец Алексий назвал предательскими, местные власти захватили большую часть жилья. В квартире псаломщика они поселили чиновника Пружанского староства Мечислава Бискупского, а в квартире диакона открыли ветеринарную амбулаторию. При этом амбулатория с изолятором для заразных животных размещалась по соседству и под одной крышей с квартирой, в которой жила семья церковного сторожа. Расположение ветлечебницы рядом с Александро-Невским собором православные люди расценили как оскорбление христианской святыни. (Можно себе представить какие звуки издавали больные животные, содержавшиеся в изоляторе, и как они были слышны на церковном погосте). В дополнение, разместив среди жилых домов в центре города изолятор с заразными животными, власти нарушили элементарные санитарные нормы (22).

Ситуация обострилась в конце 1923 г. После ареста накануне храмового праздника диакона Кирдана, на его место 29 ноября епархиальной властью был назначен диакон Филипп Рубан. Приезд в г. Пружаны семейного священнослужителя, нуждавшегося в жилье, поставил протоиерея Алексия Русецкого, как настоятеля, в очень затруднительное положение. Отца диакона пришлось временно поселить в квартире, где проживал церковный сторож со своей семьей, в проходной холодной комнате, за стенкой которой находилась ветлечебница с изолятором. Несмотря на многочисленные просьбы освободить церковные помещения, и Пружанское староство, и М.Бискупский отвечали полным нежеланием решать проблему. Отец Алексий Русецкий стал действовать официально. 15 мая 1924 г. от имени соборного причта он направил письмо на имя Поветового сеймика и пана Бискупского с просьбой освободить квартиры до 1 июля текущего года. Заявление было мотивировано крайней необходимостью их для нужд причта, а в отношении ветлечебницы указывалось на нарушение санитарных норм. Прошло больше месяца, а на отправленную бумагу не последовало никакого ответа. Тогда протоиерей Алексий Русецкий в сопровождении трех человек: диакона Филиппа Рубана, псаломщика Григория Ширмы и церковного старосты Д.Я.Ничипоровича 24 июня 1924 г. отправился в Поветовый сеймик «за выяснением злополучного квартирного вопроса» (23).

После хождения по кабинетам и обращения к чиновникам сеймика Писарскому, а затем Гуманюку выяснилось, что они не компетентны в вопросе освобождения помещений, занятых под ветлечебницу. Необходимо было обращаться к секретарю сеймика Краевскому, который отсутствовал на рабочем месте. Тогда отец Алексий Русецкий спросил у Бискупского, выселится ли он к 1 июля. Из ответа следовало, что помещение будет освобождено только в том случае, если найдется другая квартира, поиски которой, по словам чиновника, представляли большую проблему. Не растерявшийся диакон Филипп Рубан стал перечислять адреса пружанских домов, в которых имелось свободное жилье, сдававшееся в наем, на что Бискупский высказал предложение соборному причту подыскать ему квартиру. Подобные слова звучали ранее и от секретаря сеймика Краевского. Прозвучавший ответ возмутил священника Алексия Русецкого, который полгода добивался возвращения незаконно занятых квартир, и наблюдал различные препоны и уловки со стороны польских чиновников, не желавших выполнять просьбу. На его замечание, что такое предложение является издевательством над православным духовенством, если для уездной администрации настоятель собора и благочинный или другой священник должны искать жилье, прозвучало обвинение в применении слишком резких выражений. Дескать, находясь в порядочном учреждении необходимо вести себя спокойно, не забывая про интеллигентность. Эти слова еще больше возмутили отца Алексия, который со свойственной ему прямолинейностью заявил, что среди них самих нет ни одного человека, который бы имел элементарное понятие об интеллигентности и порядочности. А в качестве факта, подтверждавшего его мнение, напомнил об отправленном им письме, на которое второй месяц не было получено ответа. Не добившись положительных результатов, отец Алексий и соборный причт покинули сеймик, заявив перед уходом, что судебным порядком будут отстаивать свои права (24).

В характеристике личности протоиерея Алексия Русецкого необходимо учитывать следующие обстоятельства: шесть лет он провел на фронтах Первой мировой и Гражданской войн, неоднократно бывал на передовой под огнем противника, получил ранение и, как говорится, «не один раз смотрел смерти в лицо». К природным качествам решительности и смелости военное лихолетье добавило мужество и отвагу, что в конечном итоге сформировало в нем энергичного борца за правду, защитника Православия. В свое время он занимал очень высокое положение в армейской иерархии, поэтому к его словам прислушивались офицеры и генералы Белого движения. С ними, да и с самим отцом Алексием, ни по уровню образования, ни по качеству воспитания не могли сравниться мелкие польские служащие из уездного города Пружаны, которые, к слову сказать, и по возрасту были гораздо моложе Русецкого. Однако воспитанный и сформировавшийся как личность в одних исторических условиях, он попал в другую политическую реальность. Пружанские чиновники были представителями государственной власти, враждебно относившейся к Православной Церкви, за ними стояла государственная машина подавления, поэтому пользуясь своей силой, они решили ему отомстить. В тот же день, 24 июня, была составлена коллективная жалоба, подписанная семью лицами, по поводу поведения православного священника Алексия Русецкого, проявившего неуважение к служащим государственного учреждения (25). Как результат, на следующий день отец Алексий получил оскорбительную для себя повестку, в которой предписывалось явиться в Пружанское староство в строго назначенное время, в противном случае он будет доставлен принудительным способом с помощью полиции (26).

Ровно в 2 часа дня 25 июня протоиерей Алексий Русецкий вошел в кабинет Пружанского старосты Евгения Носля, который при его появлении схватился со своего места и в «диком исступлении» начал кричать, обвиняя священника в не желании выполнять распоряжения староства. «На мое замечание, – докладывал впоследствии отец Алексий правящему архиерею, – какое право имеет он, г. староста, так кричать на меня, последний с поднятыми кулаками и криком «Вон!» бросился на меня. Я поспешно удалился из кабинета старосты, боясь получить оскорбление действием». Конечно же, отец Алексий не был робким человеком и смог бы постоять за себя, но в данной ситуации принял мудрое решение, не давая повода уронить авторитет священного сана. Несколько раз священника догоняли посланцы от старосты с требованием вернуться. Обладая чувством собственного достоинства, не терпевший издевательства по отношению к себе и неуважения к Церкви, он решительно отказался.

По возвращении домой отцом Алексием Русецким в тот же день была составлена письменная жалоба министру внутренних дел Польши для привлечения Пружанского старосты к ответственности за применение к нему насилия при исполнении служебных обязанностей благочинного, а затем рапорт от 28 июня 1924 г. на имя епископа Александра (Иноземцева). «Настоящий случай, – писал он архиерею, – есть своеобразная фабрикация гонения на православное духовенство». На притеснении православных староста делал себе карьеру, поэтому после насильственного удаления Пилинкевича он наметил новые жертвы среди духовенства: Соботковского, Шумаковича, Крейдича, Станкевича, Вольховского – лучших священников благочиния. «Или будет энергичное вмешательство Вашего Преосвященства, или будут новые жертвы за веру со стороны лучших Ваших подчиненных пастырей», – предупреждал Русецкий правящего епископа (27).

В спешном порядке Пружанским старостой 25 июня были собраны показания участников и свидетелей событий, происходивших в сеймике и старостве, которые были оформлены в виде шести протоколов. В этих документах больше всего уделялось внимание поведению священника, его словам, тону, жестам, расставлялись акценты, искажались факты. Например, по всей вероятности отец Алексий ходил с тростью, а в протоколах она фигурирует как палка, которой он якобы размахивал. Ну, а дальше, читавший эти бумаги вышестоящий начальник смог и сам додумать: «Размахивал палкой – значит угрожал. Где и кому? В государственном учреждении представителям власти!!!». В целом, этот бытовой конфликт приобрел политическую окраску и был направлен в Полесское воеводство. О действительной же причине произошедшего инцидента и способах его разрешения, то есть возвращении квартир соборному приходу, в этих бумагах ничего не говорилось (28).

Реакция воеводства не заставила себя ждать. 27 июня 1924 г., то есть через два дня (!), на имя епископа Александра (Иноземцева) было отправлено официальное предписание, в котором указывалось, что по причине беспрецедентного до сих пор случая на территории воеводства, связанного с поведением священника Алексия Русецкого, его необходимо безоговорочно удалить от всех занимаемых должностей и впредь никакого места в пределах воеводства не предоставлять. Далее говорилось о том, что содержание протокольных показаний свидетельствует о занятой священником позиции непримиримого противника государственной власти Польши, поэтому дело передано на рассмотрение суда (29).

Конфликт между поветовым старостой и православным благочинным в г. Пружаны приобрел широкий общественный резонанс. К тому же, в руководстве Полесским воеводством произошли кардинальные изменения. В октябре 1924 г. вместо Станислава Довнаровича, подавшего в отставку после нападения советских диверсантов на поезд, в котором он ехал, воеводой стал Казимир Млодзяновский. Если предшественник отличался жесткостью и непримиримостью в своих решениях, касавшихся православного духовенства, то его преемник занял более осторожную позицию, поэтому дело Русецкого оставалось в подвешенном состоянии.

Между тем, история с ветлечебницей имела свое продолжение. 14 сентября 1924 г. под председательством Пружанского старосты состоялось заседание поветового сеймика, на котором при общей численности 38 членов присутствовал 31 человек. На этом совещании, конечно же, единогласно было принято решение: в связи с тем, что ветеринарная амбулатория необходима в городе для эффективного лечения домашних животных, и найти подходящее здание не представляется возможным, она по-прежнему будет располагаться в церковном помещении. Однако было обещано, что в следующем году администрация заложит необходимую сумму в местный бюджет на строительство собственного здания для амбулатории. На этот раз власти официально уведомили Пружанского благочинного, прислав ему выписку из протокола заседания сеймика (30).

Наступил 1925 год. Отец Алексий 20 января в письменной форме напомнил местным властям о давней проблеме. В полученном им письме содержался прежний ответ, сообщавший о том, что не удалось найти другое помещение, а строительство нового здания начнется только после утверждения бюджета. Если же будет предложена альтернатива решения жилищного вопроса, то местная администрация выразила готовность ее рассмотреть. Отец Алексий занялся поиском подходящего здания, которое вскоре было подобрано в городе на улице Горка, о чем 3 февраля сообщил поветовому руководству. После месяца ожиданий наконец-то была создана специальная комиссия, которая 7 марта осмотрела это здание, однако признала его не пригодным для размещения амбулатории. Другими словами, наблюдалась обычная бюрократическая волокита. Соборному причту оставалось только одно: годами ожидать милости от поветового руководства, когда оно все-таки построит новое здание ветлечебницы и освободит церковное жилье. Что же касается квартиры, занятой М.Бискупским, то местные власти заявили о том, что они к этому делу не имеют ни какого отношения (31).

Возле Александро-Невского собора продолжались безобразия, так как дом, разделенный на две квартиры, в одной из которых размещалась ветеринарная амбулатория с изолятором, находился за алтарем храма на расстоянии 25-30 метров, поэтому запахи и звуки, издаваемые больными животными, разносились по церковному погосту. Необходимо отметить, что чиновник М.Бискупский выбрал себе более выгодное место: он проживал в другом доме, который располагался на значительном расстоянии от храма (на соседней улице) и, соответственно, от амбулатории.

Забегая вперед, скажем, что только в середине 1930-х годов амбулатория была перенесена на окраину города в новое здание (в настоящее время в нем располагается мясной магазин). В освободившейся квартире соборный причт обустроил просфорню. После Великой Отечественной войны советской властью все здание было конфисковано. Вначале в нем открыли столовую, а в 1960-е годы его снесли и на этом месте в целях атеистической борьбы с Церковью построили кинотеатр «Спутник», который существует по настоящее время (32).

Протоиерей Алексий Русецкий оставался непреклонным и продолжал требовать от местной администрации возвращения церковных помещений, чем вызвал очередную волну недовольства. Полесский воевода К.Млодзяновский обратил на это внимание и своим письмом от 24 июня 1925 г. напомнил епископу Александру (Иноземцеву) о необходимости увольнения Русецкого из Пружан (33). Отец Алексий добился аудиенции у К.Млодзяновского и 26 июня 1925 г. был им принят в г. Бресте. В ходе беседы выяснилась вся абсурдность обвинения его в политическом выступлении против Польского государства, поэтому воевода отметил, что не видит политических мотивов для перевода, об этом он сообщил и в письме от 8 июля епископу Александру. Однако пан воевода лукавил: священнику Алексию Русецкому он сказал, что лично против него ничего не имеет, и перемещение зависит исключительно от воли епархиального архиерея, а в упомянутом выше письме от 8 июля заявил о неизбежности перевода. Подобные замечания со стороны воеводы для православного епископа, стесненного в своих действиях «Временными правилами», являлись указанием к действию. К.Млодзяновский мотивировал свое решение конфликтом, якобы возникшим между священниками Русецким и Пилинкевичем (34).

Здесь необходимо заострить внимание. Польским властям удалось поссорить двух авторитетным протоиереев, действуя по принципу «разделяй и властвуй». Инициаторами устранения протоиерея Константина Пилинкевича от всех должностей, несомненно, являлись польские власти. В то время, когда уволенный за штат он с разрешения благочинного протоиерея Алексия Русецкого продолжал служить в Пречистенской церкви, в сентябре 1924 г. за подписью Полесского воеводы на имя архиерея было отправлено письмо, требовавшее окончательного удаления Пилинкевича. А в вышеупомянутой беседе с протоиереем Алексием Русецким воевода К.Млодзяновский назвал его главным виновником увольнения Пилинкевича, на том основании, что он занял место благочинного. Вот эту мысль постарались внушить Пилинкевичу. Обрадованный внешней любезностью новоназначенного воеводы во время личной встречи, протоиерей Константин Пилинкевич надеялся на полную реабилитацию и восстановление в прежнем статусе. 2 декабря 1925 г. он писал архиерею: «Казалось, что спокойнее становится на душе, легче дышится… Но увы! Все это только казалось… Кошмар явился, но с другой стороны… в лице о. Русецкого…» (35). Несмотря на последующее устранение отца Алексия от церковного служения в Пружанах, Пилинкевича так и не восстановили в должности настоятеля городского храма и Пружанского благочинного.

Не имея серьезных оснований для обвинения протоиерея Алексия Русецкого в политической неблагонадежности, власти решили пойти на компромисс, и 9 июля 1925 г. он был переведен в г. Кобрин на аналогичную должность настоятеля Александро-Невского собора и благочинного 1-го округа Кобринского повета (36). На новом месте служения священник стал трудиться с прежним рвением. Пострадавший в годы военного лихолетья собор нуждался в серьезном ремонте. Новому настоятелю удалось привести храм в надлежащий вид (37). 22 мая 1926 г. он, как благочинный, совершил закладку для строительства нового храма в д. Козище Кобринского повета, вместо старого, сгоревшего во время войны (38).

Более важная задача заключалась в православном просвещении местного населения, зараженного безбожием и сектантством. По свидетельству самих кобринских прихожан, в городе «после войны вообще упала религиозность, и зародились секты вроде баптистов, безрелигиозных, коммунистов, евреев-безбожников» (39). Особенно активную деятельность развили баптисты. Первый баптист приехал в город в 1922 г., а в 1924 г. прибыл из Америки миссионер К.Я.Ярошевич – выпускник специальной миссионерской школы «Библейский колледж Джонсона», который 28 сентября 1924 г. провел первое крещение восьми человек, ставшее датой основания их организации в г. Кобрине. Константин Ярошевич развил бурную деятельность в городе и организовал «Христианский миссионерский центр», журнал «Христианский союз», хор, кружок молодежи и курсы регентов (40). В результате город превратился в главный пропагандистский центр баптизма в межвоенной Польше, от которого стали создаваться общины в других городах и селах. Как говорили жители города, «…наш Кобрин стал гнездом и рассадником баптистов» (41).

В лице К.Я.Ярошевича протоиерей Алексий Русецкий встретил серьезного, опытного противника, имевшего поддержку и финансовую помощь из-за рубежа, и вступил в борьбу «за спасение православных от этой заразы, которая хотя не глубоко, но, надо признать, пустила корни…». Главными средствами этой борьбы он избрал молитву и проповедь. В сослужении диакона Иоанна Кирдана и псаломщика Григория Габрушука он совершал благоговейные торжественные богослужения в Александро-Невском соборе. Прихожане отмечали, что в ряду настоятелей бывших до него, из тех, кого они помнили, отец Алексий занимал особое место. За довольно короткий срок он сумел объединить паству, в результате Кобринский собор во время богослужений был переполнен не только городскими молящимися, но и деревенскими жителями, приходившими порой из других приходов (42).

В октябре 1927 г. протоиереем Алексием Русецким был организован крестный ход с чудотворной Иверской иконой Божией Матери, обновившейся ранее в д. Городняны, из Александро-Невского собора г. Пружаны в Кобринский собор. Маршрут проходил через деревни Ляхи, Чахец, Городечно Пружанского повета и Козище, Берки, Лесково, Именин Кобринского повета. На местах остановок для отдыха служились молебны с акафистом. Отец Алексий, принимавший участие в крестном ходе на всем его протяжении, использовал всякий удобный случай для противосектанских проповедей (43).

Будучи одаренным человеком и обладая особым духовным вдохновением, он действовал как энергичный проповедник, который в своем пастырском слове развенчивал сектантские заблуждения. Особенно убедительно и жестко священник критиковал баптизм. Обеспокоенный К.Я.Ярошевич стал принимать всевозможные меры для устранения своего противника. С этой целью он через доверенного человека предложил отцу Алексию огромную сумму денег, чтобы тот покинул город. По свидетельству современников, этой суммы хватило бы до конца жизни не только священнику, но осталось бы и его потомству. Отец Алексий не пошел на предательство и остался верным и честным пастырем (44).

Энергичная деятельность протоиерея Алексия Русецкого очень сильно обеспокоила врагов Православной Церкви и, как результат, вначале по городу поползли упорные слухи, что его сместят с должности благочинного и настоятеля собора. Священник старался не придавать значения этим разговорам, однако впереди его ожидали большие испытания. В это же время Полесской Духовной Конситорией было получено письмо из министерства исповеданий Польской Республики, в котором содержалось указание об освобождении протоиерея Алексия Русецкого от обязанностей благочинного 1-го округа Кобринского повета. В результате, 21 октября 1927 г. указом №2198 он был устранен от занимаемой должности (45). На этом испытания не закончились…

Помимо внешних врагов, были у отца Алексия и враги внутренние, пристроившиеся к Церкви ради материальной выгоды. В архивных материалах сохранилось описание одной громкой скандальной истории, в которой крестьянин д. Андроново Кобринского повета Емельян Ничипорук обвинял настоятеля собора в том, что он его избил. По мнению прихожан, защищавших отца Алексия от клеветы, в этой истории были замешаны баптисты, которые приложили свою руку с целью устранить неугомонного священника. Суть конфликта заключается в следующем. В д. Андроново имелась церковная земля, принадлежавшая Кобринскому Александро-Невскому собору, там же находилась и приписная к собору церковь. В 1926 г. ктитор этой церкви С.Т.Денисюк захватил весь урожай хлебов и сена, большую часть которого присвоил себе, а причту собора выплатил только 200 злотых. Настоятель храма заподозрил обман, поэтому в следующем году поручил реализацию урожая псаломщику Г.Габрушуку. Продажа, при такой же урожайности, принесла сумму в четыре раза больше, чем в прошлом году. У отца Алексия состоялся неприятный разговор с Денисюком и его помощником Ничипоруком, в ходе которого он заявил, что не позволит им хозяйничать на церковной земле. В ответ от Ничипорука раздалась нецензурная брань. Такого хамства Русецкий, конечно же, не мог стерпеть и воров выставил за дверь. На этом история должна была бы закончиться, но, нет… Озлобленный и подстрекаемый со стороны, Ничипорук подал жалобу в суд, заявив о том, что его избил священник Алексий Русецкий (46).

17 ноября 1927 г. состоялось судебное заседание. Отца Алексия в этот день срочно вызвали к умиравшему человеку, который проживал в д. Брилево, поэтому он опоздал на суд. В результате его заочно признали виновным. На докладе Полесской Духовной Консистории от 24 ноября 1927 г. по делу о наложении на протоиерея Алексия Русецкого уголовного наказания Кобринским мировым судом за оскорбление действием Емельяна Ничипорука последовала резолюция епископа Александра (Иноземцева) от 25 ноября за №2460 о перемещении священника в д. Ворониловичи Коссовского уезда (в настоящее время деревня входит в состав Пружанского района). Официальный указ Консистории о переводе вышел 29 ноября (47). Настоятелем собора и благочинным стал протоиерей Владимир Самойлович.

Так, в результате тонко сплетенной интриги, был устранен от ключевых церковных должностей и фактически сослан в глушь деятельный и талантливый пастырь. Враги могли торжествовать. Однако они просчитались, не оценив в полной мере качеств его характера. 1 декабря 1927 г. отец Алексий подал заявление в суд о пересмотре своего дела. На следующий день он написал рапорт на имя епископа Александра (Иноземцева), в котором заявил, что «Указ Консистории от 29 ноября с.г. за №7396 поражает меня своей поспешностью, неслыханной жестокостью и несправедливостью». Далее он подробно разъяснил причины конфликта, отметил, что виновным себя не считает, а «приговор 1-ой судебной инстанции не есть окончательный и строить на нем обвинение слишком рискованно». К рапорту прилагалось свидетельство судьи 1-го участка г. Кобрина об отмене приговора и пересмотре дела (48).

Прихожане энергично выступили в защиту своего священника. Коллективное прошение, составленное 4 декабря 1927 г. на имя епископа Александра, под которым поставили свои подписи несколько сот человек, заканчивалось следующими словами: «Трудно перечислить всех заслуг о. Алексия Русецкого, и потому мы, прихожане, не можем помириться с утратой дорогого нам пастыря и вследствие этого просим Ваше Преосвященство взвесить на весах совести все вышеизложенное и не оставлять нас сиротами без нашего высокочтимого пастыря, отменив указ о его переводе из Кобрина» (49).

На повторном судебном заседании 6 декабря Е.Ничипорук отказался от своих претензий к священнику Алексию Русецкому и следственное дело было навсегда прекращено (50).

8 декабря последовало второе прошение на имя епархиального архиерея, в котором прихожане утверждали, что их настоятель за свои труды заслуживает не наказания, а поощрения. Смещение же его с должности только повредит общепастырскому делу. На этот раз просьбу подписали представители местной интеллигенции и должностные лица: бывший начальник Слонимской почтово-телеграфной конторы И.Контковский, бывший помощник тюремного инспектора В.Зинкович, бывший начальник железнодорожной станции А.Омельянюк, директор больницы г. Кобрина доктор А.Григорьев, доктор В.Костюшенко, помощник присяжного поверенного К.Павлович, помощник присяжного поверенного С.Ростовский, бывший помощник секретаря окружного суда А.Веремеев, билетный и багажный кассир станции «Кобрин» И.Ясенчук, кладовщик станции «Кобрин» Г.Рубан (51). Мощная поддержка прихожан и прекращение судебного дела сыграли свою роль, и 10 декабря 1927 г. Полесская Консистория уведомила протоиерея Алексия Русецкого, что резолюцией правящего архиерея от 9 декабря он освобожден от перемещения в д. Ворониловичи и прикомандирован к Александро-Невскому собору сверхштата (52). В прежней должности его так и не восстановили.

В следующем году, 1 декабря 1928 г., протоиерея Алексия Русецкого назначили настоятелем Петро-Павловской церкви г. Кобрина. Деятельный по натуре, не сломленный человеческой подлостью и неблагодарностью, он включился в приходскую жизнь и уже через три дня – 4 декабря, при Петро-Павловском храме организовал кружок благочестивых женщин и братство Святого Креста, заняв, как настоятель, должность председателя братства (53). В Почаевской лавре для братства было изготовлено специальное знамя с изображением, с одной стороны Животворящего Креста Господня, а с другой – святых апостолов Петра и Павла и текстом из Священного Писания. Это знамя освятили на мощах преподобного Иова Почаевского. (Оно сохранилось до настоящего времени в Петро-Павловском храме г. Кобрина).

Через полгода, когда братство окрепло, протоиерей Алексий Русецкий приступил к изданию духовно-просветительной литературы, которая была направлена против атеизма, баптизма и различных пороков. Как докладывал он 6 августа 1929 г. архиепископу Александру (Иноземцеву), в некоторых деревнях «благодаря проникновению большевистской безбожной литературы, а также разрушительной работы «Просвиты» и «Сельроба» начал сильно развиваться атеизм», поэтому, чтобы «парализовать это явление», он предлагал издать в тысячах экземплярах две листовки «Есть ли Бог» и «Великий грех», тексты которых сам составил, а также стихи Василия Клишевича «Выбор веры», «Баптисты» и «Пьянство» (54).

В своей пастырской деятельности отец Алексий старался поддерживать талантливых людей, используя их дарования на благо Церкви. Так, в период служения в Пружанах, он ценил Григория Романовича Ширму, который впоследствии стал видным деятелем белорусской культуры, композитором и собирателем народных песен, за его музыкальный талант. В Кобринском Петро-Павловском приходе он обратил внимание на Василия Францевича Клишевича, имевшего поэтические способности. Стихи В.Ф.Клишевича: «Выбор веры. Памяти святого князя Киевского Владимира» (55), «Баптисты» (56) и «Пьянство» (57) были опубликованы на страницах православного журнала «Воскресное чтение».

Протоиерей Алексий Русецкий поддерживал хорошие отношения с протоиереем Константином Губаревым, который в свое время помогал ему организовать крестный ход с Городнянской иконой, о чем было сказано выше. Выпускник 1896 г. историко-философского факультета Варшавского университета Константин Григорьевич Губарев долгое время трудился на светской работе. Последним местом его служения была должность податного инспектора Сквирского уезда Киевской губернии. В 1923 г. он принял священнический сан и стал настоятелем Петро-Павловской церкви г. Кобрина, где снискал уважение и любовь прихожан. После увольнения протоиерея Алексия Русецкого, 9 июля 1925 г. настоятелем Александро-Невского собора и Пружанским благочинным был назначен священник Константин Губарев (58). Ему досталось в «наследство» множество приходских проблем: остался нерешенным вопрос с ветлечебницей, предстояло наладить отношения с местной властью, происками которой были устранены два предшественника на посту благочинного – Пилинкевич и Русецкий, сказывалась кадровая проблема и нехватка духовенства для совершения богослужений в приписных к собору храмах (Пружанская Пречистенская, Добучинская и Куплинская церкви) и преподавания Закона Божия в городских школах. Отстраненный властями и запрещенный в священнослужении протоиерей Константин Пилинкевич продолжал жить в городе. Многие прихожане Пречистенской церкви с надеждой ожидали возвращения Пилинкевича к прежней должности. Для них он оставался родным пастырем, в то время как новый благочинный был человеком неизвестным: необходимо было заслужить авторитет у народа. Все это в сумме требовало много сил и трудов, что накладывало свой отпечаток на священника Константина Губарева и, в особенности, на состояние его здоровья, которое стало давать сбои, а в 1928 г. случился сердечный приступ.

О сложной ситуации церковной жизни в Пружанах, было хорошо известно протоиерею Алексию Русецкому, который и сам раньше много пережил неприятностей. Чтобы поддержать священника Константина Губарева он, движимый чувством пастырской солидарности, организовал прихожан Петро-Павловской церкви, которые помнили о своем бывшем настоятеле и решили поздравить его с днем хиротонии. В качестве подарка отцу Константину они приобрели священнический наградной крест с украшениями, а В.Ф.Клишевич написал посвященные ему стихи. 1 августа 1929 г. делегация от прихожан Петро-Павловской церкви г. Кобрина во главе с протоиереем Алексием Русецким прибыла в Александро-Невский собор г. Пружаны. После богослужения отец Алексий в торжественной обстановке перед соборными прихожанами поздравил священника Константина, зачитал подготовленный заранее поздравительный адрес и преподнес подарок – крест (59). Отец Константин не имел этой награды – он был протоиереем с наперсным крестом. Кобринские прихожане дарили ему крест с украшениями, можно сказать, на перспективу, то есть когда будет награжден, тогда и сможет носить. В этом не было нарушения. Никто тогда не мог и подумать, что подарок приведет к серьезным последствиям.

Правда всегда имеет одно, честное и открытое лицо. Только ложь многоликая. Она умеет принимать разные формы, в зависимости от внешних обстоятельств и личностных качеств слушателей. Каким-то образом о произошедшем событии в Пружанах стало известно правящему архиерею архиепископу Александру (Иноземцеву). Однако сообщили ему эту весть в искаженном виде: якобы протоиерей Алексий Русецкий дерзнул взять на себя архиерейские полномочия, наградив протоиерея Константина Губарева крестом с украшениями без разрешения епархиального начальства, а также организовал не санкционированные выступления в церкви мирян, в которых и сам принял участие (богослужебно-иерархическими наградами имеет право награждать только правящий архиерей). Нужно отметить, что архиепископ Александр (Иноземцев) был, прежде всего, строгим администратором, который зорко следил за соблюдением церковной дисциплины подчиненного духовенства. В результате, несмотря на всю абсурдность обвинения, протоиерею Алексию Русецкому, «осмелившемуся сделать это «подношение»», указом Полесской Консистории от 4 сентября 1929 г. был объявлен строгий выговор с внесением в послужной список. Протоиерею Константину Губареву, «за принятие сего креста», объявили выговор (60). Праздник был испорчен… Отец Константин вместо поддержки получил очередную неприятность, а через два года, 13 октября 1931 г., на 60-ом году жизни скончался (61).

Православная Церковь в те времена переживала множество трудностей, требовавших от духовенства единства и взаимопомощи, на фоне которых так мелочно и ничтожно выглядит вся эта история с «награждением». Скорее всего, это был повод в очередной раз одернуть слишком деятельного священника Алексия Русецкого. Он относился к той группе пастырей, которые старались решительно и смело отстаивать позиции Православной Церкви. Его принципиальность и бескомпромиссность приводили к конфликтам с польскими властями, что раздражало епархиальное руководство, предпочитавшее не обострять отношений с государственной властью и спокойно существовать в Польском государстве. Однако слишком большую цену приходилось платить за политику соглашательства с властями.

Последним крупным мероприятием, организованным отцом Алексием Русецким в Петро-Павловском приходе, был крестный ход из г. Кобрина в Яблочинский монастырь (в настоящее время находится на территории Польши) ко дню преподобного Онуфрия Великого. Как докладывал пастырь 2 июня 1931 г. епархиальному миссионеру протоиерею Павлу Калиновичу, крестный ход должен был выйти из г. Кобрина 21 июня и маршрут его следования проходил через с. Озяты, с. Щебрин и с. Страдеч, мимо г. Бреста. Прибытие в Яблочинский монастырь 24 июня в 4 часа дня. Отец Алексий возглавлял крестный ход на всем его протяжении.

В 1931 г. протоиерей Алексий Русецкий перешел на служение в Гродненскую епархию и 24 октября был назначен настоятелем церкви в с. Негневичи Новогрудского повета. 28 октября 1932 г. ему за труды и заботы по постройке каменной часовни была выражена благодарность епархиального начальства. Помимо приходских трудов отец Алексий исполнял обязанности Новогрудского миссионера, за что 8 апреля 1934 г. был награжден митрой. 16 марта 1936 г. его назначили благочинным и настоятелем храма г. Скиделя, а 19 июля 1937 г. перевели настоятелем Георгиевского храма в г. Несвиж. За неполные три года на новом приходе он заслужил любовь и уважение народа, а на его проповеди приходили и католики. На месте сгоревшей в 1846 г. Преображенской церкви им был поставлен памятный крест (62).

Начавшаяся 1 сентября 1939 г. Вторая мировая война положила конец политическому существованию Польши. 17 сентября Красная армия двинулась в свой «Освободительный» или «Польский поход», в результате которого Западная Украина и Западная Белоруссия вошли в состав СССР. С установлением советской власти православное духовенство было поставлено в жесткие условия выживания. В г. Пинске у верующих конфисковали здание, в котором размещалась Духовная Консистория. В нем открыли школу милиции. Уже на второй день пребывания в этом городе красноармейцы подожгли Феодоровский собор и стреляли в него из ружей. Архиепископа Александра (Иноземцева), считая тунеядцем, заставляли подметать улицы. После этого архиерей пребывал в подавленном расположении духа, и каждый день ожидал ареста (63).

Приход большевиков не сулил ничего хорошего и бывшему Главному священнику Восточного фронта армии адмирала А.В.Колчака протоиерею Алексию Русецкому. В г. Несвиже он жил один, так как семья в это время находилась в г. Варшаве. Не став дожидаться прихода красных, священник погрузил нажитое имущество в повозку и выехал из города для того, чтобы воссоединится со своими родными. Однако далеко он не смог уехать, так как по дороге был в чистую ограблен «освободителями». Священник вернулся в г. Несвиж только в одном подряснике и с кнутом в руках.

Новая власть конфисковала всю церковную землю, включая приусадебные участки священнослужителей, псаломщиков и пономарей. Приходские храмы были обложены огромными налогами, за неуплату которых священникам угрожал арест и ссылка. В то же время за духовенством была установлена слежка.

Согласно донесению Несвижского райотдела НКВД, получив извещение об обложении налогом, отец Алексий 12 мая 1940 г. выступил в своем храме перед паствой со словами: «Други мои, пришла на церковь скорбь, обложили налогом в 5 000 рублей, будьте крепки в своей вере, если хотите, чтобы большевики не закрыли церкви, собирайте деньги». Через неделю, 19 мая, в д. Пахобовщине в разговоре с чекистским информатором он заявил: «Вот пришла эта зараза большевистская. Нам надо усиленно молиться, чтобы нас Бог избавил от большевиков, иначе они нас задушат, – и в заключение добавил, – наверное, нам с вами придется расстаться». Отец Алексий предчувствовал свой арест. Вскоре ему увеличили размер налога до 15 000 рублей, а затем арестовали.

Начавшаяся Великая Отечественная война и приход немцев для священника Алексия Русецкого явились, как это не покажется парадоксальным, спасением – он оказался на свободе. В период фашистской оккупации священник продолжал служение в г. Несвиже, оставаясь верным своему пастырскому долгу. Рискуя собственной жизнью, он спасал евреев, выдавая им справки о крещении. Спас от расстрела ксендза Григория (Гжегожа) Викентьевича Колосовского, обвиненного в связи с Армией Крайовой – вооруженным подпольным формированием польского Сопротивления, которое подчинялось находившемуся в Великобритании «Польскому правительству в изгнании». За арестованного настоятеля костела Божьего Тела в г. Несвиже ксендза Гжегожа Колосовского удалось внести денежный выкуп. Остальные подозревавшиеся за связь с Армией Крайовой и арестованные восемьдесят человек были расстреляны в ночь на 5 марта 1942 г. Ксендз Колосовский прослужил в Несвижском костеле 52 года до самой смерти в 1991 г. (64).

В июле 1944 г. протоиерей Алексий Русецкий, опасаясь репрессий НКВД, ушел с отступавшими немцами. После окончания войны он служил в польском городе Плоцке, где и умер 16 декабря 1945 г. (65).

Митрофорный протоиерей Алексий Русецкий явился достойным пастырем Церкви Христовой. Его многотрудная жизнь прошла в переломные этапы отечественной истории, однако, где бы ему ни приходилось нести пастырское служение, везде он старался проводить его с честью и достоинством, не поступаясь со своей христианской совестью.

Источники:

1. Государственный архив Брестской области (далее ГАБО). Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Л. 3;

2. Ильин А.Л., Игнатюк Е.А. Алексей Русецкий. Историяжизни. Ч. 1. // URL // http: // www. istpravda. ru / research / 12949;

3. Там же;

4. Шулдяков В.А. Главный священник Восточного фронта протоиерей Алексей Русецкий. // Вестник Омской Православной Духовной Семинарии. №2. 2018(5). Сс. 98-99;

5. Ильин А.Л., Игнатюк Е.А. Цит. соч.;

6. Шулдяков В.А. Цит. соч. Сс. 100-102;

7. Там же. Сс. 102-104;

8. Ильин А.Л., Игнатюк Е.А. Цит. соч.;

9. Шулдяков В.А. Цит. соч. Сс. 104-106;

10. Там же. С. 107;

11. Ильин А.Л., Игнатюк Е.А. Цит. соч.;

12. Там же;

13. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Л. 4;

14. Ильин А.Л., Игнатюк Е.А. Цит. соч.;

15. Шулдяков В.А. Цит. соч. Сс. 110-111;

16. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Л. 1;

17. Шулдяков В.А. Цит. соч. Сс. 111-112;

18. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Л. 1;

19. Ильин А.Л., Игнатюк Е.А. Цит. соч.;

20. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Л. 9;

21. Архив музея-усадьбы «Пружанский палацик». Дело о чудесном обновлении Иверской иконы Божией Матери в д. Городнянах Линовской волости Пружанского Соборного прихода в доме волосного старшины Павла Константиновича Бунаты 30 декабря ст. ст. 1923 г.. Лл. 2, 2об., 3, 3 об., 12, 12 об., 13, 13 об.;

22. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Л. 12;

23. Там же;

24. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Лл. 22 об., 23.

25. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Лл. 21,21 об.;

26.Там же. Л.14;

27.Там же. Лл. 12, 12 об.;

28.Там же. Лл.22, 22 об., 23, 24, 24 об., 25, 25 об.;

29.Там же. Л.20;

30. Архив музея-усадьбы «Пружанский палацик». Дело с перепиской по Александро-Невскому соборному приходу за 1920-1930 года. Л.13;

31.Там же. Лл. 14, 18, 20, 22;

32.Воспоминания жителя г. Пружаны Ляхоцкого Николая Ивановича, 1920 года рождения;

33.ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Л. 19;

34.Там же. Лл. 26, 27;

35.ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 276. Лл. 32, 32 об.;

36.ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Лл. 28, 29;

37.Там же. Л. 49 об.;

38.Русецкий Алексий, прот. Хроника. // Воскресное Чтение. – 1926. – №35. – Сс. 553-554;

39.ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Л. 57 об.;

40.Шулдяков В.А. Главный священник Восточного фронта протоиерей Алексей Русецкий. // Вестник Омской Православной Духовной Семинарии. – №2. 2018(5). – Сс. 117-118;

41.ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Л. 49 об.;

42.Там же. Лл. 49 об., 57;

43.Архив Александро-Невского храма г. Пружаны. Письмо протоиерея Алексия Русецкого протоиерею Константину Губареву; Указ Полесской Духовной Консистории от 11 октября 1926 г.;

44.ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Л. 50;

45.Там же. Л.69;

46.Там же. Лл.46, 46 об.;

47.Там же. Л.30;

48.Там же. Лл. 38, 46, 46 об., 47, 47 об., 48;

49.Там же. Лл. 49, 49 об., 50, 50 об.;

50.Там же Лл. 60, 61;

51.Там же. Лл. 57, 57 об.;

52.Там же. Л. 63;

53.Там же. Л. 75;

54.Шулдяков В.А. Цит. соч. – С. 120;

55.Клишевич Василий. Выбор веры. Памяти святого князя Киевского Владимира. // Воскресное чтение. – 1927. – №37. – Сс. 456-458;

56.Клишевич Василий. Баптисты. // Воскресное чтение. – 1927. – №38. – С. 473;

57.Клишевич Василий. Пьянство. // Воскресное чтение. – 1927. – № 40. – С. 501;

58.ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 74. Лл. 10 об., 12 об., 28;

59.ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Л. 78;

60.Там же. Лл. 81, 82;

61.ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 74. Л. 51;

62.Шулдяков В.А. Цит. соч. – Сс. 120-121;

63.Кривонос Феодор, свящ. Белорусская Православная Церковь в XX столетии. – Мн., 2008. – Сс. 95-97;

64.Шулдяков В.А. Цит. соч. – Сс. 121-122;

65. Sosna Grzegorz, ks., Troc-Sosna Antonina. Hierarchia i kler Kosciola Prawoslawnego w granicach II Rzeczypospolitej i Polski powojennej w XIX – XXI wieku. – Ryboly, 2012. – С.734.